Часть третья. Долгий путь домой.

Утром, как нам и советовали, мы наняли двух ишаков, каждого за 100 российских рублей. Погрузили на них рюкзаки, лыжи и палки, и в сопровождении Юрика и еще одного памирца - хозяина второго ишака, - таким своеобразным караваном тронулись в путь. Перед выходом мы сфотографировались с хозяевами на фоне их дома и окружающих гор.

За два с половиной часа дошли до ближайшего по пути кишлака Рухч, что в 13 км от Бопосора. Там нас сразу же пригласили в дом, посадили на почетное место и начали поить чаем с сахаром. Потом откуда-то принесли единственную имевшуюся лепешку. Кроме хозяев в доме собралось более двадцати человек гостей. Всем интересно было посмотреть на русских - пришельцев с гор. Во время беседы, которая велась на памирском языке, между Юриком и хозяевами, последние узнали, что я врач, и тут же попросили посмотреть больного дедушку. Хрипов у него в легких я не нашел. Судя по словам, он страдал гастритом. Я рассказал им, как надо себя вести при этом заболевании. Тут ко мне обратился еще один горец, с обморожением. Я ему сумел дать уже только гидроперит - для промывания ран. Потом мы с ними сфотографировались и взяли у них адрес, чтобы выслать фотографии.

Всем своим караваном пошли дальше и, не пройдя еще всего кишлака, который был сильно вытянут в длину, неожиданно увидели машину, которая ехала нам на встречу. Это была одна из двух Совнобских машин - скорая помощь привезла в Рухч муку. Мы тут же ее арендовали, и за 50$ доехали до районного центра Рушана, который находится всего лишь в 65 км от Хорога, где базировался отряд российских пограничников, у которых мы хотели искать защиту и проситься доехать с их колонной до Оша. С Рушана до Хорога уже ходили рейсовые автобусы.

По дороге заехали Совноб, к радистам. Главный радист оказался русским. Его звали Олег. Он очень был рад увидеть в этой азиатской глуши русских людей. Пригласил нас в дом, и накормил супом со свежеиспеченным хлебом, причем в форме буханки, и чаем с сахаром. Олег по рации передал в Душанбе, о том, что мы вышли из гор живые и здоровые, и чтобы оттуда передали про нас киргизским пограничникам в Дараут-Кургане, так как сегодня выходил контрольный срок нашего возвращения, и в Хорог - российским пограничникам, чтобы те нас ждали.

Попрощавшись, мы поехали дальше. Дорога все время шла вдоль реки Бартанг, которая вытекает из Сарезского озера, и является основным истоком Пянджа. Нам открывались фантастические виды Памира, причем ничем не уступающие, а в чем-то и превосходящие, те виды, которые мы видели в центре Памирских гор, во время нашего маршрута. Они подавляли своей грандиозностью и масштабом. Здесь среди гор иногда встречались кишлаки, и можно было оценить истинную величину Памира, потому что было с чем сравнивать. Дорога все время шла по самому краю обрыва, иногда так, что колесо даже немного нависало над пропастью. Если в этот момент посмотреть вниз, то сразу начинала кружиться голова, и захватывало дух.

В одном месте, далеко внизу, в пропасти, мы увидели лежащий на боку уазик. Нам сразу все стало ясно. Местные, ехавшие вместе с нами, сказали, что авария произошла 7 марта, и что в тот день на дороге было скользко, из-за свежевыпавшего снега. Мы уже по прошлым походам знаем, что в Средней Азии никогда не используют на колесах шипованную резину. Эта дорога была настолько узкая, что на ней почти нигде невозможно было бы разъехаться двум машинам. Раньше, когда движение было более оживленное, машины ехали по ней в одну сторону до обеда, а в другую после обеда. Эту дорогу построили уже после развала Союза, и видимо поэтому не смогли сделать ее нормальной ширины.

В одном месте над дорогой нависает длинная высоченная скала. Летом по ней видимо бежит ручей, а сейчас там намерзли огромные сосульки, которые висят прямо над дорогой, и время от времени обрушиваются на нее. В этом месте вся дорога завалена огромными глыбами льда, и чтобы там проехать, водитель высадил всех пассажиров, и налегке проскочил опасное место. Там можно проезжать только до 11 часов утра, или после 4 часов вечера, когда эта стена не освещена солнцем. Наташа, которая раньше очень много ездила по Памиру, по разным дорогам, сказала, что подобных дорог и такого крутого и мрачного ущелья еще не видела.

Приехали в Рушан мы уже ночью. Ехать дальше прямо в Хорог было нельзя, потому что на пути был пост, который в связи с военным положением пропускал транспорт только в светлое время суток. Поселок ярко освещала почти полная луна. Водитель нас привез в местную гостиницу, где мы и остановились на одну ночь. В ней не было воды, отопления, света, санузла, и кое-где в полу не хватало половиц, но зато ночевать там, нам хозяева разрешили бесплатно, и к тому же пригласили в гости на ужин. На ужин я не пошел, потому что там были блюда, все не съедобные для меня: суп из баранины, водка и самогон из тутового дерева, поэтому я залез на кровати в спальник, и тут же очень сладко заснул. Ребята же воспользовались предложением, и по их словам неплохо провели время. Правда, после этого у некоторых были проблемы с желудком и кишечником.

На следующий день 20 марта, мы встали в три часа ночи, чтобы успеть на автобус до Хорога, который пришел только в 5 часов утра. Билет стоил 25 российских рублей. Приехав в Хорог, мы по совету доброжелателей сразу пошли к российским пограничникам, так как тут очень много воров и наркоманов. Это надо было идти по прямой главной улице, через весь город. Примерно 2 км от автостанции, которая находится на берегу Пянджа, прямо на афганской границе. На том берегу, совсем рядом, возвышались огромные белые горы - это был Гиндукуш. Никогда бы не подумал, что увижу их так близко. Ведь Рафу я заманил в этот поход возможностью увидеть Гиндукуш с вершины пика Революции, который оттуда был бы виден еле-еле, на самом горизонте. На пик Революции нам подняться не удалось, а вот Гиндукуш мы рассмотрели так хорошо, как не могли себе даже представить.

Российские пограничники поразили нас своим гостеприимством. Поставили на довольствие в офицерскую столовую, и сразу же предоставили благоустроенную комнату, в офицерской приежке. Правда, была только холодная вода, которую вместе со светом отключали в середине дня. Только мы расположились и успели умыться и побриться, как нас пригласили в гости к полковнику Манычу. У него в кабинете нас посадили за красиво накрытый стол и напоили чаем с печеньем. Во время нашего приема полковника, сидящего в кресле и накрытого белым полотенцем, суетливо постригал молоденький солдат- парикмахер.

Маныч и бывший тут же полковник Сергеев расспрашивали нас о походе, об обстановке в Алайской долине и в долине Бартанга, а в особенности о том, что мы видели на Алтын-Мазаре. После расспроса они обещали отправить нас в Ош с военной колонной завтра, 21 марта. Выйдя от полковника, мы встретили своего земляка - Антона Панова, из Краснокамска. Он здесь служил, в звании лейтенанта, начальником РАВ- ракетно-артиллерийского вооружения. В этот же день мы позвонили домой в Пермь, и сообщили, что мы все живы, здоровы, но правда опоздали на самолет 21 марта. Причем одна минута разговора с Россией в Таджикистане стоит 30 рублей.

На следующий день нас не взяли с колонной в Ош, из-за упертости начальника колонны, киргиза, который утверждал, что без приказа его начальника, полковника Зверева в Оше, он гражданских лиц брать не имеет права. Как назло, а потом оказалось, что к лучшему, полковники Маныч и Сергеев, которые могли бы воздействовать на этого начальника колонны, улетели в Душанбе, а оставшийся за старшего подполковник Чуб не смог вызвонить в Оше полковника Зверева, потому что был выходной день - отмечали праздник Навруз, мусульманский новый год. Поэтому пришлось ему звонить на КПП и говорить, чтобы пропустили колонну, тем более, что она и так уже потеряла час времени, пока пытались связаться с полковником Зверевым.

Мы расстроились, а потом решили, что ничего страшного нет, ведь следующая колонна идет в пятницу, 24 марта, и мы успеваем на свой рейс с Ташкента на Пермь, который будет 28 марта. Вечером мы пошли в гости к Антону Панову и его жене Юле. Она русская, но родилась в Хороге. Сейчас ей 18 лет, и она учится на биологическом факультете заочного отделения Хорогского универстета и работает в погранотряде, в службе Антона. У себя они нас очень радушно встретили, хорошо накормили, прямо после ужина в столовой, так что яма желудка стала намного мельче.

Следующие три дня мы живем все так же, на территории войсковой части 2022 российских вооруженных сил. Режим жизни у нас такой: подъем в 7 часов 30 минут утра, умываемся, собираемся и идем на завтрак в офицерскую столовую. После завтрака идем в библиотеку. Я с жадностью набрасываюсь на книги. За последние несколько лет жизнь обрела какой-то бешеный ритм, и времени для чтения художественной литературы не остается. А тут представилась такая редкая возможность. И я читаю сразу несколько авторов: Джами, Омара Хайяма - их мы с Рафой взяли на ГМС на леднике Федченко, Чехова, О'Генри, Крапивина, Грэма Грина.

Библиотека в 12 часов закрывается на обед, до 14 часов. Поэтому мы идем в кафе "Титаник". Там все берут морковный салат по 6 рублей, кроме меня, из-за наличия в зубах шести больших дыр, кофе по 3 рубля, или кефир по 4 рубля за стакан, и довольно вкусную булочку за 2 рубля. Я вместо салата беру кусок торта за 6 или 7 рублей. На территории части все продается за российские рубли, потому что она является территорией РФ.

Так мы разминаемся перед обедом и смотрим телевизор. Потом к 13 часам идем в столовую на обед. После обеда идем домой, отдыхаем, чиним снаряжение, читаем книги, я и Рафа пишем мемуары. После этого немного гуляем по территории части, и направляемся на ужин, к 18.30. вечера. После ужина опять идем в кафе "Титаник". Смотрим по телевизору новости, пьем кофе с булочкой и тортом. После этого приходим домой, немного читаем и ложимся спать, примерно в 21 час. Вечером бывают исключения из правил. Это когда мы идем в магазин военторга с термосом, и берем в него 1 литр гиссарского вина, по 30 рублей за один литр. Тогда вечером после ужина застолье продолжается у нас дома.

После выхода из гор мы как-то само собой каждый вечер попадали в гости. 18 марта мы были в гостях у Юрика, в кишлаке Бопосор, 19 - когда мы наконец добрались до районного центра Рушана, - нас в гости позвали хозяева гостиницы. 20 марта, когда мы после ужина заказывали в кафе кефир с тортом, к нам подошли двое русских, довольно пьяных. Один - шофер из колонны, сам живущий в Оше, другой- работник службы РАВ. Они только взглянули на наши исхудалые и ободранные лица, как сразу заказали всем по порции мантов, и по 50 грамм водки, и сами сели за наш столик. Мне после торта пришлось отделять в мантах тесто от мяса. В результате этого у меня оказалась полная тарелка мяса, которую я обменял у Вени на кусок его торта. Потом нам поставили еще 50 грамм водки, которую нам с Наташей приходилось все время сливать в пустые стаканы из-под кефира. После всего съеденного я заказал себе еще один кусок торта, который мне пришлось запивать пивом, так как другой съедобной жидкости не было. Придя домой после этого мероприятия, я впервые улегся спать с чувством приятной сытости в желудке.

21 марта мы ходили в гости к Антону Панову, там тоже была водка, но и много было чая с сахаром и пряниками. 22 марта мы хотели было после ужина пойти в "Титаник", с термосом вина, чтобы с удовольствием распить его из красивых фарфоровых чашечек, но это мероприятие у нас не получилось, потому что магазин военторга после обеда открывается только на следующее утро. На следующий день мы были умнее, и запаслись вином до обеда. Но вечером снова неудача. Когда после ужина мы зашли в кафе, то увидели, что все высокое начальство уединилось там за столиком. Увидев нас, к нам сразу же подбежал зампотыл, и пожимая всем по очереди руки, фразой: "При всем моем уважении, прошу вас попозже", дал понять, что мы здесь лишние. Мы пошли домой, по пути зайдя в киоск и купив там лепешку и колбасу, и мероприятие провели дома. Но мы люди упорные, и решили биться до конца. Утром 24 марта мы опять купили термос вина, с намерением распить его в " Титанике" после ужина, но опять ничего не получилось, из-за того, что нас на прощание позвал в гости Антон, и вино мы решили выпить у него. В "Титаник" после ужина мы все же зашли, чтобы не нарушать традицию.

25 марта мы благополучно выехали из части, правда в 9 часов, вместо положенных семи. Боясь отойти от машин, как бы они без нас не уехали, мы не успели даже позавтракать. С вечера мы купили на оставшиеся рубли две лепешки и три сосиски. Выдали каждому по пол лепешки, а мясоедам еще и по сосиске, потому что мы должны были разделиться по одному человеку в каждую машину. Мне достался ЗИЛ-130, № 72-45, старой модели, с шофером- киргизом 52 лет Джамабаем. Я с ним сразу нашел общий язык. Он оказался человеком довольно образованным, с 33 летним шоферским стажем. Он понимал туристов, в отличие от других шоферов, которые считали, что мы ходим в горы, для того, чтобы ботинки рвать.

Первые 20 км пути колонну сопровождает БТР с автоматчиками, который потом возвращается обратно, потому что места становятся более спокойные, из-за того, что дорога уходит от афганской границы вглубь Таджикистана. В нашей колонне было 29 машин, все ЗИЛы, и нам предстояло проехать 730 км до Оша.

Первая крупная остановка, через 125 км пути, в кишлаке Джиланды. Здесь есть горячие источники, до 65 С, и тепличное хозяйство, где отопление идет от этих источников. Здесь собираются все машины, и из приежки начальник колонны передает по рации в Ош и Мургаб, что колонна идет. В этом месте долина и горы покрыты снегом. Солнце сияет так ярко, что даже сидя в кабине, мне пришлось одеть темные очки. Пока ждали, когда соберутся все машины, опять случилось неожиданное: у ехавшей с шофером-узбеком пассажирки очень сильно и резко заболел живот. Меня позвали посмотреть. Я взял с собой аптечку и пошел. Женщине действительно было очень плохо. Она лежала на боку, держась рукой за больное место ниже пупка, и стонала. В том месте, где сейчас у нее была боль, два года назад делали операцию, по причине гинекологического заболевания.

Ближайшая больница от была в Мургабе, до которого 200 км пути, через три перевала высотой 4200 м. Для того, чтобы облегчить страдания, я решил сделать ей обезболивающий укол, хотя в обычных условиях при боли в животе этого делать нельзя. Я ввел ей одну ампулу кетродола, и 3 мл баралгина, чтобы снять спазм, если боль у нее спазматического характера. После этого сказал ее шоферу гнать до Мургаба без остановки, а своему сказал ехать следом для подстраховки. И мы понеслись.

Но это продолжалось недолго. Уже у самого перевала Кой-тезек, когда дорога стала узкой, и могла проехать только одна машина, у первой машины что-то сломалось, и пока устраняли неисправность, застопорилось движение всей колонны. Наконец мы снова едем. Первый перевал - Кой-тезек, что означает бараний навоз, высотой 4200 м. Он односторонний. Высокий подъем со стороны юга, здесь же и много снега. Спуска почти нет, и дальше начинается бесснежная высокогорная пустыня, где ничего не растет. Проезжаем мимо развалин старого кладбища, которое было около киргизского кишлака, развалин которого уже не видно. Потом проезжаем еще два перевала, простых, с почти незаметным подъемом. Первый называется Хурук, что означает "сухой", второй Хоргуш - "заяц". Оба они высотой выше 4000 м.

После них въезжаем в долину, где находится кишлак Аличур, расположенный на высоте тоже выше 4000 м. Там живут в основном киргизы, и немного памирцы. Они держат яков и овец, ими и питаются. Есть у них и верблюды. Живут бедно, но все же лучше, чем памирцы в верхней части долины реки Бартанг. Печки топят мелкими кустарничками и травой, которые собирают в округе и привозят вязанками на вербдюдах. Причем в основном все животные у них, совхозные, их мясо они меняют у шоферов на бензин, который отдают в совхоз. Сами тоже питаются их мясом, и меняют мясо на муку, крупы, картошку и сахар. В общем, ведут натуральное хозяйство.

Мой водитель заехал в гости, в один из домов попить чаю. Позвал и меня. В прихожей мы сняли обувь и хозяин полил нам воды из чайника, чтобы мы помыли руки. Мы зашли в дом. Убранство внутри отличалось от тех, что мы видели в долине Гудары., но принцип построения был тот же. Посреди комнаты стояла маленькая железная печка, приспособленная специально для сушняка и хвороста. От нее шла труба, и выходила через крышу в специальное окно, закрытое стеклом. Окно служило также и для освещения. У этих горцев не было палатей, как у жителей, кишлаков на Бартанге и Гударе, а просто весь пол был устлан коврами. Ковры висели и на стенах. В комнате была одна кровать, стоявшая в углу. Здесь была даже лакированная мебель, а на стене висели большие часы, настенные, но в форме ручных с ремешком, китайского производства. Хозяин посадил нас на почетное место, у противоположной стены от входа, предварительно постелив подушки. Принес сверток из двух слоев, внутри была полиэтиленовая клеенка, а снаружи, вышитая национальными узорами, тряпичная скатерть. Он расстелил ее на полу. В ней оказались куски хлеба и лепешек, разной черствости. Потом подал предварительно заваренный зеленый чай, и сливочно масло из молока яка. Оно было ярко желтого цвета, теплое, но густой консистенции. По вкусу оно более соленое и кислое, чем коровье, и немного напоминало сырное масло. Скоро подошли еще и другие водители. Хозяин их тоже начал угощать. Между ними все время велась беседа на киргизском языке. Иногда они спрашивали меня по русски, о нашем путешествии. Один из трех пришедших шоферов был Венин, а другой Наташин.

От них они узнали, что я не ем мясо, и стали спрашивать о причине этого. Я им сказал, что это у меня просто жизненные принципы. После этого они зашептались на киргизском, и уже с уважением спросили, что может быть это у меня что-то типа их уразы. Я подумал, и согласился с ними. Мы попрощались с хозяевами, и поехали дальше, по пути заехав в другой дом, где Венин и Наташин водители остановились, чтобы поесть яка, которого только что зарезали. Тут я увидел Веню, и он мне сказал, что больной женщине стало легче, и что она уже ходит, но ее водитель все равно поехал сразу в Мургаб.

Едем дальше. Вокруг во все стороны простирается безжизненная высокогорная пустыня. Мы едем по долине, а со всех сторон плавно возвышаются горные хребты, с белыми пятнами из снега. В самой долине снега нет. Все вокруг окрашено в мягкие постельные тона. Вдоль дороги непрерывно тянутся солончаки. Это мы пересекаем Восточно-памирское нагорье.

Перед поселком Мургаб нас остановил пост российских пограничников. Они проверили мой паспорт и пожелали удачи. Поселок Мургаб - это районный центр, он находится на берегу одноименной реки, в широкой долине, как в чаше, окруженный со всех сторон не высокими горами. Слово мургаб - таджикское, произошло от двух слов: нур- солнце, и кап - сноп, значит солнечный сноп. Назвали так потому, что долина от восхода и до заката постоянно освещена солнцем. Снега в этой долине, как и везде вокруг, тоже нет. Перед самым поселком нас остановил, еще один пост. Это были таджикские милиционеры и таможенники. Ко мне подошел милиционер в форме, и спросил: "Как с тобой разговаривать, долго или по мужски?". Я ему ответил: "Не долго". Тогда он начал просить у меня что-нибудь: деньги, спирт, какой-то сувенир. Пытался пугать, что они мол Рафу, ехавшего самым первым, долго мучили, заставили полностью показывать рюкзак. Я все-таки сумел его убедить, что ничего его интересующего у меня нет, что домой возвращаемся, и что сами бедные. Ему надоело со мной препираться, и он нас пропустил.

Когда мы приехали в отряд, то в приежке уже совершенно не было свободных кроватей, потому что в этот день там ночевало две колонны. Наша и встречная, всего 76 машин. Мы разместились на полу в кладовке и пошли готовить ужин. Я варить себе пакетный суп - харчо, а остальные мясо яка, которое купили у шоферов по 25 руб. за кг.

После ужина, начальник нашей колонны Гера Канабеев пригласил нас в гости на водку и сало. Я естественно не пошел, а улегся спать. А наши воспользовались приглашением, и гостили долго, и по их словам удачно. Утром выехали из Мургаба. В нем, как и в Хороге, базируется российский погранотряд. Раньше в нем было 10 застав, сейчас осталось пять. Остальные передали таджикским пограничникам. Проехав от Мургаба 45 км, нас остановил пост таджикского КГБ. Таджикские кэгэбэшники, похоже, живут тем, что соберут с проезжающих мимо машин. Например, с каждой машины нашей колонны они сливали по 2 литра бензина. Питаются они зайцами, на которых охотятся из своих автоматов. Пост их представлял собой тонкостенную будку, в которой стояла металлическая печка, топившаяся углем. Посередине будки стоял стол, по бокам две обычные кровати, а у задней стенки двухъярусная, на которой лежал один автомат. Второй автомат лежал на обычной кровати. Кэгэбэшники стали проверять наши документы и рюкзаки. Первые оказались в порядке, только наш пропуск в погранзону был у Вени, который еще не приехал на своей замыкающей машине, поэтому пропустить нас они не могли. Проверяя мой рюкзак они придрались к заснятой фотопленке, что мол нельзя вывозить непроявленную фотопленку из республики Таджикистан, и что сейчас поедем в их спецлабораторию, где можно эти фотопленки проявить. Но мне удалось направить разговор в другую сторону, к тому же я дал одному из них таблетку от головной боли.

В кармане моего рюкзака лежали камни, красивые, но не представляющие никакой ценности. Их я вез домой в качестве подарка, для своих сотрудниц. Кэгэбэшники могли к ним придраться, потому что в геологии они ничего не понимают, и заявить, что я пытаюсь вывезти с территории Р.Т. образцы ценных минералов. К счастью, при проверке они этого кармана не заметили, потому что я намеренно отвернул его от них.

Наконец подъехал Веня с нашим пропуском. Тут опять произошло непредвиденное. Оказывается, что для нахождения иностранных граждан на территории Р.Т., необходимо специальное разрешение местного КГБ, которое нужно было получить у таджикского консула в Оше. Но об этом, кроме самих кэгэбэшников, никто не знает, ни пограничники, ни в фирме "Мундуз-турист". У нас этого разрешения не было, поэтому пропускать нас они наотрез отказались. Не подействовало даже самое верное средство - они не стали брать деньги, но сказали нам, что это разрешение можно получить в Мургабе, у их начальника, полковника КГБ. Предложили нам вернуться в Мургаб, но это значило, что мы бы отстали от колонны, и неминуемо привело бы к опозданию на самолет, уже во второй раз. К тому же ехать до Оша за свои деньги нам было не по карману. К счастью, мы сумели уговорить Геру, мирового мужика, поехать в Мургаб на своей машине, с Веней, и с одним из кэгэбэшников. Гера отправил вперед все машины, кроме своей, моей, и Вениной. Когда они уехали, кэгэбэшники, нас позвали обедать зайцем с лепешками и с чесноком, и чаем без сахара.

После обеда я растянулся на кровати. С одной стороны от меня лежал один автомат, с другой - второй, причем в это время в будке никого из хозяев не было. Часа через три вернулись наконец наши посланцы, и привезли это разрешение. Нас благополучно пропустили.

Впереди по дороге был второй по высоте в мире перевал, где проложена дорога - Ак-байтал. Что переводится, как белая кобыла. Его высота 4655 м. Этот перевал самый высокий в СНГ, где проложена дорога. А самый высокий в мире перевал, где есть дорога - Саланг. Он находится в Афганистане, в горах Гиндукуша. Гиндукуш переводится с хинди, как "горы, убивающие индусов".

Мы проехали перевал, и в начале спуска в долину подъехали к месту, где стоит памятник погибшему водителю. Эта трагедия произошла лет 5 назад, в марте месяце, когда на Памире стоит самая холодная погода в году. У машины, замыкающей колонну, заглох двигатель. Водители, которых было двое, ничего не смогли сделать, поэтому один из них пошел через перевал к дорожникам, а второй остался в машине. Оставшийся в машине замерз, а ушедший отморозил ногу. Температура воздуха, в марте, может там опускаться ниже 50 С.

Спустившись с перевала, и проехав немного по долине, мы подъехали к еще одному интересному месту. Это был дом, самый древний на всем Памире, а возможно, и во всем Таджикистане. Крыша у этого дома сделана из каменных блоков, без применения каких-либо стропил и скрепляющего раствора. Камни были вытесаны таким образом, что зажимали сами себя, под собственным весом. Говорили, что дорожники, случайно съехав на бульдозере на крышу этого дома с дороги, не проломили ее.

Скоро мы доехали до Каракуля - мертвого озера. Опять нас остановил пост таджикских пограничников. Сейчас был очень красивый и таинственный момент. Солнце уже садилось за тучи над Заалайским хребтом. Последние лучи его все вокруг освещали каким-то серебристым светом, контрастно выделяя некоторые облака. Озеро было застывшим, но лед так сверкал, в этих серебристых лучах, что казался водой. На берегу озера Каракуль расположился кишлак Каракуль, находящийся на высоте около 4000 м. Тут я узнал интересную вещь. Оказывается, что женщины на такой высоте не могут рожать, потому что новорожденным младенцам не хватает кислорода. Поэтому женщины из высокогорных кишлаков едут рожать в Мургаб или Ош.

Благополучно проехав пост, мы подъехали к перевалу Уй-булак, что означает коровий родник. Высотой он около 4500 м. Переехав его, мы оказались в безжизненной пустыне Маркансу- долине смерти, как называл ее Марко Поло. Уже долгое время мы ехали вдоль китайской границы. C нашей стороны расположена охранная сигнальная система, а местами и контрольно-следовая полоса. Эта охранная система была построена в шестидесятые годы, когда с Китаем были очень плохие отношения. Она тянется вдоль всей среднеазиатской границы с Китаем, потом вдоль Алтая, и заканчивается где-то в районе границы с Монголией. Вдоль всей китайской границы расположены погранзаставы, которые наблюдают за сигналами охранной системы. Часто бывают ложные тревоги, когда нарушителями являются дикие животные. Бывают интересные случаи, связанные с нарушением границы. Дело в том, что некоторые заставы находятся уже за охранной системой, на территории Китая. А дороги, ведущие, что в глубь Китая, что вдоль границы, что на нашу территорию - очень похожи. Это одинаковый асфальт, положенный еще в советские времена. И в один прекрасный день, года 3-4 назад, решили прапорщики с погранзаставы на китайской территории съездить на пикник и поохотиться. Были они немного навеселе, из-за чего и перепутали дороги. Хотели поехать на нашу территорию, а поехали вглубь Китая. А первый китайский погранпост находится уже в 30 км от границы, где наши доблестные прапорщики и были остановлены китайцами. Пикник у них затянулся, так как пришлось им провести 2 месяца в китайской тюрьме, пока проводились разбирательства.

Уже совсем стемнело, когда мы подъехали к последним таджикским постам. Они находятся на перевале Кызыл-арт, высотой 4300 м, и переводящемуся с киргизского, как красная поклажа. Этот перевал находится в Заалайском хребте, и ведет из пустыни Маркансу в Алайскую долину. Эти посты мы проехали на удивление удачно, нас даже хотели напоить чаем, но мы отказались. За постами наконец-то начиналась долгожданная Киргизия, казавшаяся сейчас домом родным, по сравнению с тем, где нам уже пришлось побывать. Но тут опять начались неожиданности, причем довольно неприятные. Во время спуска с перевала, по довольно длинному серпантину, я как раз рассказывал Джамабаю о наших приключениях, о том, что они начались еще в Перми, и что на протяжении всего путешествия случается что-нибудь непредсказуемое. Последнее как раз и не замедлило подтвердиться. При проверке документов на киргизской границе Веня обнаружил, что потерял наши билеты на самолет, с Ташкента на Пермь, и все свои оставшиеся 72 доллара.

Тут начался небольшой переполох на таджикско-киргизской границе. Веня не совсем цензурно выражаясь, начал бурно обшаривать кабину машины, потом взяв у киргизов фонари, мы уже все вместе начали исследовать территорию погранзаставы. Поиски ничего не принесли. Мы восприняли эту неудачу уже как-то довольно без эмоций. Венин шофер предложил даже вернуться опять на перевал Кызыл-арт, но даже сама мысль об этом была неприятна. Мы поступили таким образом: Веня с Герой, на своей машине, решили вернуться на первый киргизский пост- ветеринарный, который был неподалеку, а мы начали пересекать Алайскую долину, в направлении следующей погранзаставы, в поселке Сары-таш.

Сары-таш переводится с киргизского, как желтый камень. Снега в Алайской долине оказалось больше, чем было месяц тому назад. Дорога очень неудобная. Это просто глубокая колея посреди сугробов, и очень неровная, потому что днем снег подтаивает, и проезжающие машины оставляют большие бугры и колдобины, которые ночью замерзают. Когда ночью едешь по степи, то свет фонарей в поселке виден за много километров, что очень обманчиво. Кажется, что вот-вот приедешь, а на деле оказывается, что ехать надо несколько часов. На заставе в Сары-таше, нас догнал Веня, потому что без пропуска, который у него, нас дальше не пропускали. Он поделился с нами плачевными результатами поиска билетов. У нас проверили паспорта, и мы поехали дальше. На подъезде к перевалу Талдык у дороги стоят каменные фигуры зверей: архара, ирбиса, такие же, как и перед перевалом Кой-тезек, обозначающие территорию национального парка.

Перед началом серпантина на перевал у нашей машины отказали тормоза. Нам опять очень повезло, потому что случись это по ту сторону перевала, неизвестно, были бы написаны эти строки. Провозившись с тормозами около часа, мы начали подъем на перевал. Почти на самой седловине свет наших фар неожиданно высветил номера машин нашей колонны, которые уже давно должны находиться в Софи-кургане. Гера пошел узнать, что случилось, и скоро вернулся, прояснив нам ситуацию. Оказалось вот что: одна из фур (обычно это "камаз" с огромным фургоном), застряла на перевале в глубоком снегу, застопорив этим все движение. Пока ее откапывали и выталкивали, мы как раз успели догнать свою колонну. Скоро движение восстановилось, и мы благополучно добрались до Софи-кургана к 4 часам утра. Поспали там в приежке 3 часа и поехали дальше, но уже все в других машинах. Это потому что наши шофера сейчас не все ехали до Оша. Многие ехали до близлежащих кишлаков, где жили, а потом, к обеду, все съезжались в Ош, к своей части 3333, последней российской, оставшейся в Киргизии.

Мне досталась машина с шофером узбеком 60 лет. Человек он довольно интеллектуальный, как и Джамабай, в отличии от большинства других азиатов, понимающий туристов, и даже сам проводящий свой отпуск в поездках по стране. Скоро у нас завязалась дружеская беседа, в которой он поведал много интересного, в том числе историю, уже почти легенду, об индусе - путешественнике. Этот индус, как говорят, начал свой путь еще в 1987 году. Шел он очень маленькими шажками, всего в полступни, и проходил таким образом по 11-10 км в день. Вез он с собой 300 кг груза, в специальной тележке, в которой груз размещался и впереди и позади идущего. Шел он так по всей Средней Азии, 12 лет без остановки. Если находились желающие с ним поговорить, то им приходилось идти рядом с ним, потому что он не останавливался. В 1999 году он пересек границу Афганистана. В этом месте у истории появляется много версий. По одним, он дальше продолжал путешествие, по другим его будто бы убили маджахеды, которым он не захотел отдать какую-то вещь, по третьим он заболел и где-то остановился. Что же произошло в действительности, мы так и не узнали. Водитель рассказал еще историю об Ага-хане, которого таджики почитают за святого. Родом он из Ирана, видимо, очень богат, и благодаря этому постоянно привозит гуманитарную помощь для всей Горно-Бадахшанской республики, и окружающих областей, практически полностью обеспечивая их продуктами. Относится он к шиитскому направлению ислама, а все азиатские республики СНГ- сунниты. Поэтому удивительно, что они принимают от него помощь, а тем более, так почитают его.

Софи-курган находится в 125 км от Оша, и отделен от него одним перевалом, высотой 2406 м. Называется он Чигирчик - скворечник. На него ведет длинный серпантин. На середине подъема мы въехали в облака. Погода впервые за несколько дней испортилась. Пошел дождь. Не доезжая 20 км до Оша, у нас заглох мотор. Вместе с шофером замыкающей машины, 30 минут пытались его завести. Наконец это удалось, и мы благополучно завершили этот очередной этап нашего долгого пути домой.

Доехав до города, мы попрощались с Герой и водителями, и наняли жигуленок за 50 сомов, в который умудрились впихать помимо себя, еще 4 рюкзака и 4 пары лыж. На стадионе "Динамо" мы со всем скарбом выгрузились, а Веня поехал на переговорный пункт звонить в Ташкент, представителю "Пермских авиалиний", и в Фергану - Анвару Хайруллину. В гостинице, за 50 сомов, нам дали ту же комнату, в которой мы жили в 1998 году, когда ходили на пик Ленина. Вернувшись, Веня сообщил, что опять произошла неприятность, и что удар пришел с самой неожиданной стороны. Наш рейс с Ташкента, 28 марта, отменен. Но также сказали, что потерянные билеты можно восстановить, нужен только факс из Перми. К Анвару, с которым завтра утром, 28 марта, была назначена встреча на узбекской границе, Веня не дозвонился. Пытались звонить в тот день еще два раза, но безуспешно. Позвонили в Ташкент, в фирму "Азия-трэвел", и там нам сторож сообщил, что Анвар сейчас живет в Оше, и сказал номер его телефона. По этому номеру отозвался какой-то пьяный киргиз, и сказал, что Анвар спит, и что его будить нельзя. Решили завтра, в 6.30 утра, чтобы застать Анвара дома, перед тем, как он выедет на встречу с нами, на границе. С этой мыслью мы с удовольствием улеглись спать, перед этим сходив в сауну, за 25 сомов с человека. Мы установили своеобразный рекорд, впервые помылись за 35 дней.

Утром в 7.15 нас разбудил до боли знакомый голос из-за двери: "Ребята, привет, это Анвар приехал". Оказалось, что Анвар сообразил, что если мы в Оше где-нибудь остановимся, то скорее всего на стадионе "Динамо". Он приехал туда заранее, чтобы если там нас не окажется, то успеть на границу к 8.00. Он с удивлением узнал, что нам в "Азии-трэвел" сообщили, что он живет в Оше, и даже сказали номер телефона, который он никогда не знал. Анвар сказал, что ночевал дома в Фергане, что выехал в три часа ночи, а дозвониться до него мы не могли, потому что у всего его дома перерубили телефонный кабель.

Нам предстояло целую неделю ждать следующего рейса самолета 4 апреля. Анвару мы рассказали о том, что потеряли билеты и деньги. Посоветовавшись, мы решили ехать жить в Узбекистан, потому что там продукты стоят дешевле, чем в Киргизии. По дороге Анвар обещал связаться с руководством фирмы, чтобы они нас обеспечили бесплатным или дешевым жильем.

Подъехав к киргизским пограничникам, Анвар стал действовать нагло и решительно. Подошедшему пограничнику он показывая свое удостоверение спасателя, сказал: "Республиканская спасательная служба, в рюкзаках снаряжение и теплые вещи". Потом добавил: " Ты слышал, что на перевале Камчик две лавины сошло?" Простодушный киргиз, посмотрев на нас с уважением, тут же пропустил. Отъехав Анвар сказал: "Лед тронулся, господа присяжные заседатели".

С узбекскими пограничниками Анвар вел себя более скромно, но аналогично. По дороге он позвонил в Ташкент руководству фирмы. Там решили нам помочь, и поселить бесплатно у себя на базе, в центре Ташкента. В Узбекистане на дорогах очень много постов, но мы их все благополучно миновали, благодаря ответам Анвара на вопросы постовых: "Альпинисты, возвращаемся с тренировки". До перевала Камчик, он же Ангренский, который ведет из Ферганской долины в Ташкентскую область, небо было покрыто тучами, в которые мы въехали на самом перевале.

Через 30 минут после того, как проехали перевал, погода улучшилась. Когда вьезжали в Ташкент, уже не осталось никаких следов непогоды. Уже около самой базы нас опять остановили гаишники, которым все-таки пришлось заплатить 300 сум штрафа, непонятно за какое нарушение. База оказалась уютным одноэтажным домом, П-образной формы. Между крыльями был дворик, посредине которого находился бассейн. Здесь было два благоустроенных туалета, ванна, сауна и холодильник. Нам выдали красивое и очень чистое белье, кучу матрасов и одеял. В книжном шкафу стояло много книг из "Библиотеки всемирной литературы". Базой распоряжался заведующий активными турами, Цой Роман Дмитриевич. Постоянным ее обитателем был Исмат, знающий следующие языки: русский, узбекский, французский, немного английский, турецкий, китайский, и изучающий японский. Днем на базе работали строители, отделывающие противоположное крыло дома. Все работники фирмы оказались приятными, интересными людьми. Они рассказали историю, которая приключилась с их инструкторами. В прошлом году, в конце туристического сезона они водили иностранцев, англичан. В начале, вместе с ними они переваливали Алайский хребет, потом пересекали Алайскую долину, и шли на Луковую поляну, что под пиком Ленина. Там они передавали клиентов другим инструкторам, которые вели их дальше. Сами гиды, или как их называют в фирме - портеры, налегке идут обратно тем же маршрутом. На леднике Абрамова им встретились маджахеды, которые взяли их в плен, как заложников. Маджахеды охотились за англичанами, но немного просчитались. 9 дней они продержали в плену 8 инструкторов, а потом отпустили. Причем расстались они, будучи в довольно хороших отношениях. Гиды потом рассказывали, что боевики относились к ним хорошо, кормили их, и вообще они были хорошо организованы и дисциплинированны, и имели самое совершенное вооружение.

Наша жизнь в Ташкенте была одним из самых приятных моментов похода. Особенно первые 3-4 дня. За это время я прочитал, столько художественной литературы, в основном классики, сколько не читал за последние несколько лет из-за нехватки времени. Мы целыми днями гуляли по Ташкенту, ходили в музеи, парки, на Ташкентский Арбат, катались на метро. Побывали на всех основных рынках, особенно нас поразил рынок Чор-су, самый древний, и самый крупный в Ташкенте, хотя центральным считается Алайский. Мы побывали в Медресе, случайно попали в мечеть во время мессы и посмотрели старый город, уцелевший от землетрясения. Неделю жизни в Ташкенте мы провели с пользой для своего духовного развития.

На четвертый день пребывания в Ташкенте, к нам присоединился еще один путешественник, поселившийся в соседней комнате. Это был австралиец Франко. Он сам являлся гидом австралийской группы туристов, и приехал заранее, чтобы все подготовить к их приезду. Они собирались путешествовать по всей Средней Азии: по Ташкенту, Бухаре, Самарканду, потом на несколько дней в Киргизию, и в Казахстан, затем экскурсия по Китаю. Под конец собирались ехать в Россию, в Иркутск, в Забайкалье, в Восточную Сибирь, и на Дальний восток. На следующее утро после приезда, он попросил нас обменять ему доллары на сумы. Лишних сум у нас не было, поэтому Веня с Рафой пошли на ближайший к нам Мирабадский рынок поменять деньги. Это было небезопасно, потому что обмен денег не в банке является уголовным правонарушением, из-за того, что официальный курс отличается от реального в четыре раза, в пользу сума. Обмен денег происходит при строгой конспирации. Подходишь к группе людей стоящих, сразу видно, не просто так. Спрашиваешь какой курс. Если согласен менять, то из стоящей рядом машины, выходит другой человек, и заходит в рядом расположенную аптеку, где и происходит обмен. Потом по одиночке выходите, расходитесь в разные стороны, и пересчитываете деньги. В Ташкенте никогда не обманывают, в отличие от Киргизии, где обменные пункты есть на каждом углу, и существует только реальный курс. Но деньги там, надо всегда очень внимательно пересчитывать, причем во время обмена постоянно отвлекают разными разговорами. Два раза в Ташкенте, мы попадали в лапы милиции, из-за того, что у нас не было регистрации, которая стоит 5 долларов. Каждый раз мы говорили, что сегодня приехали из Киргизии, и что завтра у нас самолет на Пермь, а билеты находятся в представительстве "Пермских авиалиний".

Так мы и жили, спокойно отдыхая, до 3 апреля, пока не позвонили в Пермь, уточнить насчет самолета. Там нам сообщили, что рейс опять отменен. Тогда мы на последние сумы стали вызванивать в Перми разных аэропортовских начальников, чтобы они что-то предприняли, хотя бы отправили нас на Свердловск. Это потом и произошло, за счет взаимозачетов между "Пермскими" и "Уральскими авиалиниями", что облегчилось тем, что их представительства в Ташкенте объединили в одно. Нам выписали билеты по 200$ каждый, и разрешили бесплатно провезти 30 кг груза. Наконец, 4 апреля самолет ТУ-154 Б высадил нас на родной уральской земле в аэропорту Кольцово. Оттуда мы доехали до железнодорожного вокзала, и как раз успели на родной поезд Приобье - Пермь.

Приехали мы домой утром, 5 апреля, пропутешествовав 43 дня. Наконец-то наше необычайное путешествие, а особенно долгий путь домой, завершилось.

Впереди нас ждали большие, но обыденные хлопоты.

Андрей Королев