Константин Бекетов		Избранные байки Восточный Саян, источники Шумак. У нас здесь была днёвка на семнадцатый день зимнего похода. Над самым мощным источником построена изба, внутри выложено камнями нечто типа ванны. Место культовое, обязательно надо искупаться – а иначе вроде как и не был ты на Шумаке. Источники только называются горячими, на самом деле они чуть тёплые. На дворе мороз, февраль месяц. А мы ещё и голодные (туристы вообще всегда голодные), весь вечер рыскали по источникам в поисках какой-нибудь халявы. Короче, никто больше минуты в воде не проводил – отмечался и скорее греться. Но был у нас в группе один человек, по прозвищу Ганс, который с удовольствием плескался в источниках какое-то бесконечно долгое время. И всё сетовал, что даже спирта у нас нет – поход был чересчур спортивный, всё выпили ещё на подходах. И вот лежит Ганс в воде этаким олицетворением нирваны и произносит сладким голосом: "Эх, прилетел бы сейчас вертолёт, привёз бы водки… Да еды побольше…" Видимо, желание было очень сильным! Через минуту послышался гул винтов и снизу поднялся Ми-8. Это было как сон: из кабины выгружали ящики с водкой и авоськи с едой, выкидывали на снег заранее приготовленные дрова (!) и в довершение всего торжественно вынесли гитару. Потом наш поход продолжался ещё неделю, мы часто просили Ганса применить ещё разок своё чудовищное искусство, но поводы были мелковаты. С тех пор, когда кто-нибудь начинает спорить о материальности мысли, я лишь загадочно улыбаюсь и молчу. На Полярном Урале после геологических изысканий осталось много вагончиков (которые называют "балками"), они разбросаны по тундре, их можно найти во многих долинах и даже на перевалах. Поскольку окна-двери-печные трубы давно утеряны, зимой балки забивает снегом, иногда снег внутри не тает потом всё лето. Мечта лыжника, утомлённого ветром, холодом и всем этим Уралом – найти целый балок, в жилом состоянии. Или хотя бы выгрести снег из не очень жилого балка. И вот мы нашли прямо на перевале целый мини-посёлок из таких домиков. Снега внутри – под завязку. Но в одном из балков всё же имелся зазор между снегом и потолком. И печная труба торчала – налицо признаки надвигающейся тёплой ночёвки. Но для этого надо перекидать несколько кубометров снега, а предварительно выяснить, имеет ли всё это смысл. И вот один мой приятель, человек в высшей степени здравомыслящий, лёг на живот и полез в темноту. Было совсем узко. Он мужественно продвигался вперёд, было очень неудобно. Неожиданно что-то остановило его. Поскольку в детстве мой приятель долго и плодотворно занимался спелеотуризмом, всё это было ему не в новинку. Он по-правильному выдохнул и попытался продвинуться вперёд. Тщетно! Застрял! Ещё попытка – никак! Он полежал, восстановил дыхание, начал замерзать. Без паники! Ещё попытка – нет! Застрял!!! Понадобилось ещё минут 15, прежде чем его осенило. Впоследствии он вспоминал, что мысль была убийственна по своей простоте. "Лыжи! Господи, я забыл снять свои лыжи!" Как-то раз мы ходили зимой на Кодар. И был у нас в команде один деятель по прозвищу Боец, не знаю даже, откуда он вообще взялся. Но речь не об этом. В какой-то момент выяснилось, что Боец никогда не видел сурков. И не имеет ни малейшего представления, как они выглядят и кто такие. Возможно, никто так и не обратил бы на сей вопиющий факт никакого внимания, но ходил с нами один великий турист, скрывавшийся под именем Брут. И вот на одной из первых ночёвок на маршруте Брут говорит Бойцу примерно следующее: "Так ты что же, и сурков вовсе не боишься?" - и смотрит так укоризненно. "А бояться надо? Они же вроде мышей, по-моему", - роковая неуверенность в голосе прозвучала, как приговор самому себе. Но Боец об этом ещё не догадывался. "Мышки-норушки! Ты слыхал про историю в 82-м, когда всех на спасы гоняли, а потом район закрыли? А у нас один знакомый ноги лишился! Неужто тебе не рассказывали?!" Бойцу не рассказывали. Наживка была проглочена. Остальные тему, конечно, просекли. Всячески начали подыгрывать. Главное – не заржать. И пошли-поехали ежевечерние рассказы… "…И вот залезли все в шатёр, а дежурный-то на улице с котлами возится. Вдруг тубус в палатке распахивается, он по-пояс просунулся внутрь, глазища огромные, и сдавленно – кричать уже не мог – "Сурки идут!". А сила неведомая его наружу вытаскивает, только ногтями процарапал по пене (вон следы у меня на коврике остались, видишь?), и скрылся из вида. Оделись, ледорубы похватали, вылезать страшно. А когда вылезли – кругом следы, следы, всё в кровище… " "…Ну он же здоровый немеренно, схватил ледовый молоток и первый на сурка бросился. Вообще с сурком человеку не справиться, но он так сильно всадил клюв молотка сурку в череп, что пробил костяные пластины (их пуля не берёт!), и держит рукоятку, а зверюга его когтями рвёт! Но слабеет, гадина, а молоток всё глубже в мозгах – и он его завалил!!! Сам еле дополз до кишлака, кишки рукой придерживал, чтобы не вываливались – во как! И говорит аксакалам: помогите, я только что вот этими руками убил сурка. А те даже отвернулись – не могут уважаемые люди позволить себе разговаривать с лгуном; ведь ребёнок знает, что человек сурка победить не может…" "…У сурков весенний гон – лавины сходят!.." "…Они подо льдом жертву поджидают. 40 сантиметров враз проламывают. И вниз утаскивают…" Мы чуть не помирали, утыкались лицами в спальники. А Боец всё это слушал, открыв рот. И даже, по моим сведениям, после похода завязал с этим смертельно опасным спортом. А сурков я теперь сам боюсь. В августе 91-го меня взяли в плен. Вот как это произошло. После похода по Алтаю народ разъехался, а я остался ещё на недельку побродить. Что там в стране творится – откуда мне знать? И вот подъезжают ко мне два алтайца, у каждого по винтовке, и сообщают, что де захватили меня в плен. Вы чё, говорю, не опохмелились, что ли? Тут выясняется, что они слушали радио, но слышно было плохо, только и смогли разобрать ключевые слова: "Москва", "танки". Ну всё понятно! Китай однозначно напал на СССР и победил в молниеносной войне, раз танки уже в Москве. Так что теперь за каждого русского будут давать юани, а поскольку до горной глуши руки у новой власти дойдут не скоро, они меня пока будут содержать у себя в аиле. Надоест – убьют. За голову авось тоже денег дадут. Гляжу – не шутят. Привезли к себе на стойбище. Конечно, гостеприимство взяло верх, конечно, меня накормили-напоили (самогоном из верблюжьего молока, со словами: "пей-пей, последний раз в жизни!"). В общем, подружились мы, и через три дня меня отпустили восвояси, рекомендуя пробираться вТуву, где меня новые власти ещё не скоро найдут. Смех смехом, а представляете мои мысли – ведь я же не знал, что случилось в стране на самом деле… Сидим на метеостанции "Ак-Кем", мимо периодически пробегают какие-то охотники за снежным человеком. Иногда заходят на станцию, просят чего-нибудь. Вот однажды заходит этакая дама и между прочим спрашивает у похмельного Эдика, начальника метеостанции, не видел ли он этого снежного человека своими собственными глазами. А Эдику плохо, лежит на тахте с книжкой. Он с печальными взором ответствует: "Да, видал я следы снежного человека, и совсем недавно". У тётки будто батарейки поменяли – аж подскочила. "Где?" "Да недалеко тут, могу показать". Буря восторга. "А что за следы вы видели?" – "Я видел помёт снежного человека". "Вы уверены, что это был помёт именно снежного человека?" – "Абсолютно уверен". "Почему?!" – "Очень просто. Нормальный человек там не сядет". Немая сцена. Занавес. Высокие горы, погода портится. Восходители доползают к вечеру до ровной площадки и ставят две палатки тандемом – входами вплотную друг к другу. С вечера договариваются – снег берём справа, гадим налево. И обитатели обоих палаток 3 дня пережидают непогоду и неукоснительно следуют договору. С обоих сторон. Некоторые обитатели после этой истории в горы совсем не ходят. А эта история произошла в Средней Азии, после горной "пятёрки" по Туркестанскому хребту. Маршрут заканчивался в кишлаке Ворух. Стоим на улице в ожидании рейсового автобуса, жара. На противоположной стороне улицы чем-то торгуют. Какой-то жидкостью в трёхлитровых банках. Автобуса всё нет и нет, не выдержав, отправляем разведчиков к продавцам. Выясняется, что в банках содержится портвейн четырёх видов, в том числе легендарный "Помир" (кто бывал в Азии, наверняка знаком с этим напитком). После двух банок ждать автобус стало значительно веселее, взяли ещё про запас. Затем отметили приезд автобуса. Потом отпраздновали скрытие гор из вида. Наконец руководитель группы взял слово (к этому моменту в автобусе не было уже ни одного трезвого человека, включая водителя), и предложил повременить ехать домой, а завернуть к знакомому чайханщику в гости. Возражений, помню, не было. Тот встретил нас весьма радушно, предоставил для нашей группы лучший дастархан над рекой, увитый спелым виноградом. Дальнейшие события предстают в памяти фрагментарно; когда кувшин перед нами оказывался пуст, неведомо откуда появлялась молчаливая жена хозяина в парандже и заменяла пустой сосуд на полный. Незаметно пролетела южная ночь… По-настоящему страшно за нашу судьбу стало после того, как самый приличный участник группы не глядя выкинул за плечо недоеденный арбуз и воскликнул: "Хочу, чтоб женщины танцевали!" Появления танцовщиц я не запомнил. Но мы вырвались из объятий восточного гостеприимства! Кое-как добрались до железно-дорожной станции Конибадам. Отсюда ходит раз в сутки поезд в Ташкент, билеты только в общий вагон. У единственной участницы нашей группы не было паспорта, его украли в поезде ещё по пути в Азию. Теперь не получалось взять на неё билет. Пока мы с ней ходили в гости к узбекской милиции за соответствующей справкой (что уже смешно и достойно отдельного рассказа), все остальные наши товарищи куда-то с вокзала испарились, побросав рюкзаки. Странно... Ждём их час, два, четыре. И вот они начали появляться - …а теперь напрягите воображение и попытайтесь представить эту картину. Небольшой полустанок в пустыне. Сильный осенний ветер несёт песок. Небольшой фонтанчик впустую орошает растрескавшийся асфальт. Издалека идёт Большой Белый Человек и несёт на плече Белого Человека размером поменьше. Большой Человек одной рукой придерживает бездыханного друга, а другую выставил широкой ладонью вперёд, и бредёт он почти вслепую к манящему вокзалу. Маленького человека периодически тошнит и лицо у него зелёное. На некотором отдалении вереницей ползут остальные. Оказалось, времени даром народ не терял. Портвейн в Конибадаме оказался ядрёнее, чем в Ворухе. Сели мы чудом в поезд. Что такое общий вагон азиатского поезда, объяснять не надо. Я, к примеру, проделал путь до Ташкента в туалете в компании 11 (!) таджиков, которые непрерывно жевали насвай, иногда перекуривая это дело анашой и запивая водкой (вино они не пили - Коран запрещает). Но даже в такой давке нашему руководителю уступили место на полке со словами "белому сагибу совсем плохо! Вай-вай, не доживёт он". Дальше началось самое интересное. В Ташкенте билетов до Москвы, естественно, нет. Но зато к нам подошёл дяденька в военной форме и предложил прямо сейчас задёшево лететь в Москву на военно-транспортном самолёте. Мы радостно согласились и загрузились в какой-то грузовик. Но у ворот аэродрома нас ждал частичный облом – впускали только по паспортам. Справка узбекской милиции на КПП впечатления не произвела – пришлось нашей бедной девушке отступить обратно на вокзал, а мне её сопровождать (теперь, по прошествии времени, я ничуть не жалею, что не улетел на том самолёте – сейчас поймёте, почему). Наши друзья покидали рюкзаки в бездонное чрево какого-то бомбовоза, отдали деньги дяденьке, немного опохмелились и погрузились в здоровый сон спортсмена. Через положенное время их разбудили, самолёт сел на каком-то военном аэродроме. На вопрос, а где, собственно, город, пилоты неопределённо махнули рукой в пространство и пообещали дыру в заборе, а за ней шоссе и надежду на попутную машину. Так оно всё и оказалось, за исключением того, что шоссе вело не в Москву, а в Свердловск. Причём на железнодорожном вокзале там тоже не было билетов, и чтобы их заполучить, кое-кому пришлось полностью просунуть голову в окошко кассы и, пугая диспетчера обгоревшей мордой со следами цинковой мази, протянуть угрожающе: "нехорошо-о…". Короче говоря, без особых приключений добрались они до родного Питера. Не так скучно складывались наши дела. На вокзале мы выбрали наиболее на вид достойного перекупщика билетов и доверили ему наши деньги и документы. Больше мы его не встречали. Забавно, что украли и паспорт и только вчера с боем полученную справку о пропаже такового. Что делать, непонятно. Да ещё и голова болит до сих пор. Пришлось перетащить рюкзаки в ближайшее отделение милиции и там лечь на них, полностью заблокировав вход, со словами "я не встану до тех пор, пока нас не депортируют на Родину". Но высылать нас из страны узбеки не спешили. За препирательствами прошёл день. Нам уже предлагали ехать на "холодной сцепке" две недели до Новосибирска, когда повидаться с нами пришёл местный КГБист. Он оказался родом из-под Питера, Фортуна вспомнила о своих несчастных подопечных… И вот уже едем мы во вполне цивильном плацкарте, одно плохо – есть нечего. Да ещё выяснилось, что по ошибке нас посадили в отцепные вагоны до Оренбурга. Не знаю, превратились бы мы в конце концов в профессиональных бомжей или нет, но на счастье в подкладке пуховки у моей спутницы оказалось зашито 10 баксов (честное слово! Вот что значит опыт!). Пуховку распороли, деньги перекочевали проводнику другого вагона, едем в столицу. Один таджик, вёзший дыни, нанял нас торговать на станциях – за кормёжку. Мы пользовались бешенной популярностью! Ещё бы, вы когда-нибудь видели, как потрёпанные альпинисты в капроновых анораках и пластиковых ботинках выкрикивают на чистейшем питерском диалекте: "Дарагой! Отличный дынь, немножко, да ?!"? Удалось даже скопить кое-какой капиталец. Должно было хватить на два билета от Москвы до Питера. Но мы прибыли в Первопрестольную в пять вечера, а с пяти утра того же дня билеты подорожали ровно в два раза. Везёт же людям! Пришлось ехать на электричках, без билетов, так как вся наличность была незамедлительно истрачена на "приличные напитки, а не это азиатское пойло". Видок к этому моменту у нас был ещё тот, по крайней мере, когда в вагон заскочили вооружённые до зубов отряды контрас с целью получения штрафа за безбилетный проезд, и я уже набрал полные лёгкие, чтобы начать долгий рассказ о причинах нашего антиобщественного поведения (о, я начал бы его с описания прекрасного рассвета в горах и лишь потом последовательно перешёл бы к теме азиатского портвейна и узбекского криминалитета) – на нас молча посмотрели и ничего не спросили. В пути ломались электрички и инсценировалась бессмертная поэма "Москва-Петушки", капроновые штаны меняли на продукты – и всё-таки на другой день мы были дома! Какова мораль? Туризм – тамаша демалыз!!!("лучший отдых", перевод с казахского).
Copyright © группа TAG, 2000