17 сентября 2000 г группа новокузнецких туристов-альпинистов-горнолыжников-экстримеров совершила восхождение на Аккемскую стену по маршруту 5а кат.сложности ("Бутылка") до уровня горлышка Бутылки и, не поднимаясь на вершину, спихнула вниз того, кому накануне на спичках выпало защищать честь Новокузнецкого ски-экстремизма - Алексея Куканова.

Цель экспедиции: подъем по Аккемской стене (по "Бутылке" конкретно) до пологого предвершинного участка, поскольку спуск на лыжах непосредственно со скальной вершины невозможен, а примыкающий непосредственно к вершине пологий участок в горнолыжном отношении ничего из себя не представляет.

Нас интересовала возможность спуска по самой крутой и опасной части Бутылки - от верхней части горлышка и до лавинного выноса.

Сроки проведения экспедиции: 10-20 сентября 2000г.

Состав экспедиции:
• 1. Юрий Полуянов - руководитель, альпинист, м.с.
• 2. Сергей Козликин - директор экспедиции (начпрод, начснаб и т.п.) - турист, 1 с.р.
• 3. Валентина Чащина - начспас, врач, повар, портной и добрый ангел нашей экспедиции, альпинпист, к.м.с
• 4. Сергей Шакуро - высотный оператор, участник экспедиций на Лходзе, Макалу и других.
• 5. Алексей Куканов - предположительно горнолыжник , б/р (бр-р-р!)

"Я разговаривал с участниками этой экспедиции Максимом Ивановым и Дмитрием Щитовым и они мне сообщили, что было бы очень интересно спуститься по Ак-Кемской стене ("Бутылке"). Во многом возможность спуска по "Бутылке" будет зависеть от состояния снега на леднике Ак-Кемской стены, т.к. уклон во многих местах достигает 65 градусов."

Валерий Андрианов.

Первоначально мы вовсе не собирались ломиться пор Аккемской стене в лоб, особенно учитывая то , что из пяти членов экспедиции двое увидели ледоруб впервые в жизни. План 1 предполагал заход на вершину по классическому (3б сложности) маршруту через перевал Делоне с ночевками, бивуаками, робкими просмотрами маршрута спуска с безопасных мест. Однако на Томских стоянках произошло два события, которые заставили нас пересмотреть планы.

Во-первых, стала ухудшаться погода. Если до нашего прихода две недели стояла ясная, теплая погода, то с нашим появлением пошел снег, усилился ветер, здорово упала видимость. Справедливости ради следует заметить, что видимость упала еще и вследствие десяти литров чистого спирта, бережно доставленного восходителями-спускателями к подножию Священной Горы.

Вдобавок на Стоянках сформировалась теплая компания из альпинистов-студентов-украинцев (Львивский державний университет) и польских альпинистов из городка со совершенно непроизносимым названием типа Пруздульскопштастичще-Рдзужгловенскогора. Глобальному фестивалю всеславянского братания особый размах придал предстоящий День Рождения Куканова Алексея, которому, как вы уже знаете, выпал спичечный жребий объезжать Бутылку.

Ночью, в мертвенном свете луны, после многочисленных рассказов-страшилок, которыми нас потчевали все, кому не лень, вертикальная снежно-ледовая сосулька выглядела довольно жутко.

После двух дней ожидания погоды и справления Д.Р. стало ясно, что погоды уже не будет, спирт кончается и ни в какие графики мы уже не укладываемся.

Под мелодичные звуки сопилки (это такая дудочка, под нее мы пели гарны писни на всех славянских и некоторых фино-угорских языках) было принято командирское решение - брать Бутылку в лоб, а там посмотрим. На радостях, что наконец хоть что-то определилось, расстреляли почти весь запас сигнальных ракет. Убыточные изделия славной оборонки шипели и воняли, но летать и светить не хотели ни в какую.

Бывалые альпинисты устроили натуральную дедовщину по отношению к неофитам. Их загнали на Арбуз и заставляли встегиваться, выстегиваться, зарубаться, страховаться и Бог знает что еще делать во славу суровых альпинистских божков.

Алексей увильнул от части занятий под предлогом того, что, дескать, надо бы потренироваться на лыжах. Знаменитый Арбуз, более известный как место для ледовых занятий, оказался прекрасным местом для катания. У основания, в месте предполагаемого вылета на камни, правда, сделали ловушку - накидали коврики на камни - береженого Бог бережет - но спускаться до самого низа всегда удавалось без проблем. Жаль, на Бутылке ковриков не подстелишь...

Утром 17-го сентября, поздравив Алексея с наступившим, наконец-то, Д.Р. ( и основательно подкрепившись припрятанным для такого случая коньячком), выдвигаемся, наконец, к подножию са-а-а-мой большой Бутылки, когда-либо виденной человеком.

12:00 местного времени. Мы у подножия . Метет метель , Аккемская стена от и дело пропадает за пеленой снега. Но, как говорит один наш друг, профессиональный покоритель вершин и женских сердец, "Гора - как женщина. Издалека она видится стоящей сурово и неприступно, но стоит подойти к ней поближе, потрогать руками - и вот она уже ложится." (цитируется по "Сборнику Изречений Кондратия о горах, женщинах и жизненных закономерностях", Томск, ТГУ, 2000г.). Вблизи Бутылка, и вправду, выглядит уже не так жутко, во всяком случае, с точки зрения гол.ж-ника. Однако наши друзья - альпинисты, похоже, думают иначе. Вчера, во время тренировочного спуска на соседнем склоне (под пиком Делоне) на нас сошла небольшая лавинка, и мы немедленно оттуда слиняли.

Теперь ручейки снега сыпят сверху непрерывно, иногда затихая, иногда превращаясь в ощутимый поток. Из-за сильного ветра, похоже, снег не успевает скапливаться до размеров настоящей лавины, но ведь всем известно - лавины и их поведение непредсказуемы. Наш руководитель мрачен. Над головой, с обеих сторон от горлышка Бутылки, висят огромные ледяные чемоданы, их обломки размером с хороший вагон устилают лавинный конус внизу. Сквозь просветы метели видно, как отливает зеленым стеклом их полупрозрачный массив. Видны и черные трещины, весело рассекающие этот пока неподвижный монолит во всех направлениях. Вот эти - то трещины и заставляют нашего руководителя Юрия Полуянова хмуриться сурово и гнать нас матами на самой большой скорости, на какую способны наши похмельные организмы.

В общем-то и дураку понятно, что каждая лишняя минута на этом склоне - это игра в рулетку, сами знаете какую. Сама форма Бутылки, откуда и произошло ее название - это гигантский лавиносборник - весь снег и лед , скопившийся на предвершинном участке, как в воронку , устремляется в то самое пресловутое горлышко сверху, как раз туда, куда мы так спешим теперь снизу.

Вот ниже горлышка снега гораздо меньше, есть и огромные ледовые поля, но все это настолько круто, что снег и ледовые линзы почти не держатся и постоянно валятся вниз, осложняя организацию промежуточной страховки и установку станций.

Все эти умозаключения я делаю в основном на основании кратких, но энергичных выражений, которые доносятся сверху, где в облаке ледяных осколков, с двумя ледорубами в руках и зверской рожей прет м.с. СССР, покоритель всех мыслимых вершин и напитков Юра Полуянов. Он ругается, как настоящий пират, и его мы боимся сейчас больше, чем всех лавин Алтая, вместе взятых. Из нас всех он один сразу понимал всю опасность этой затеи, но и теперь, похоже, не жалеет, что ввязался в эту авантюру. Больше всего его злит, как я понимаю, что мы идем медленно, очень медленно. "На Бутылку нормальные люди не ходят, - объяснял он нам накануне, а если и идут, то бегом, в связке максимум двое - чтобы не оставаться в этом гиблом месте ни одной лишней минуты. И уж НИКТО И НИКОГДА не спускается по ней после восхождения - это уже чистое безумие: Проскочил и слава Богу, уходи через Делоне или еще как". Сегодня его слова наполняются особым, я бы сказал, животрепещущим смыслом. По каскам грохо чут осколки льда из-под ледорубов Юрия, потоки снега засыпают станции и веревки.

Так выглядит "Бутылка" зимой, в марте. (вид от приюта "Томские ночевки")	Аккемская стена в профиль. "Бутылка" в левой части снимка, видна только верхняя ее часть.

До бергшрунда - это первые сто метров - идем без страховки, просто обвязавшись. Очень глубокий снег, притом совершенно дурной по составу - сверху корочка, под ней легкий паудер, и отовсюду торчат бутылочного цвета осколки льда всевозможных форм и размеров - привет от чемоданов возле горловины. Наст, естественно, проваливается как раз тогда, когда ты уже полностью выполнил упражнение "пистолетик на одной ноге".

Доходим до берга. В моем представлении преодолеть эту трещину (а здесь он высотой метра два) совершенно невозможно - нижний край - пухляк, верхний край - пухляк. Но Юрий даже не сбавляет темпа - каким-то невообразимым способом зацепившись за отрицательно(!) наклоненную стенку трещины, он лихо залетает наверх. Ну, а мы с Сергеем жумарим, жумарим...

Сразу после берга начинается ровный крутой участок, градусов, я думаю от 50 до 60, который вроде без перегибов идет до самого горлышка. Снег тут уже практически не держится, под ногами в основном лед и фирн, идти сразу стало легче. Юрий несется вверх, закручивая промежуточные точки страховки и организуя станции в бешенном темпе, мы его явно тормозим. Правда, у меня, как всегда, есть отмазка, даже две: отсутствие опыта таких тараканьих лазаний по стенам - раз, и за спиной моей маячат в ужасе и унынии от происходящего, - так вот маячат там слаломные Rossignol длиной - держитесь крепче, господа! - длиной 205 см, с пижонскими слаломными когтями и тяжеленными креплениями Marker из крупповской броневой стали , с затяжкой от 14 до 28 DIN - это два.

Мы в пути уже четыре часа, находимся где-то на половине бутылочной высоты. Погода начинает разъясняться, и сквозь свист ветра мы можем уже более подробно узнать, каким именно образом г-н Полуянов кладет на эту погоду, на этот снег, на эту Бутылку, на весь горный Алтай вообще и на Аккемскую стену в частности, а особенно - на этих придурков, которым не сидится дома и не катается себе где-нибудь в Шерегеше, а несется их хрен знает куда в бога в душу в тысячу дохлых-кашалотов-на-велосипедах и т.д. и т.п.

Правда, все чаще ему становится не до богохульствования - у нас проблемы с организацией страховки. То, что гол.ж-нику кажется отменным льдом, для альпиниста есть линза, коварная и неустойчивая. Юра уже выкопал бессчетное число воронок, прорубая линзы, прокапываясь под ними в снегу до настоящего первоосновного льда, коим уже тысячи лет залита Бутылка, а темп продвижения падает, падает...

Даже нетренированным глазом заметно, что промежуточных точек страховки становится все меньше, Юра делает станцию на ледорубах , и, наконец заявляет, что все, баста, карапузики, дальше идем на Сванской страховке. Я не знаю , что такое "сванская страховка", но, судя по авантюрному огню в глазах Сергея, догадываюсь, что это что-то замечательное. Теперь идем быстрее. Юра все время поглядывает на ледовые айсберги, сейчас до них уже рукой подать, и мне кажется, что трещины в них стали заметно шире...

Наша задача - добежать до каменного острова в самой горловине Бутылки. Это единственное место на маршруте, где можно в относительной безопасности отсидеться под прикрытием скальных выступов. После семи часов непрерывного движения припадаем к спасительным камням - мы в горловине! Что там у нас с собой вкусненького? Внизу уже должна собраться группа поддержки - посмотреть на спуск и поболеть за нас обещали прийти поляки с украинцами, плюс наш супероператор Сергей Шакуро рыщет где-то у подножия, выискивая наиболее эффектную и - что немаловажно - относительно безопасную точку для съемки, но с такой высоты людей просто не видно.

Все-таки в горловине склон еще круче, чем в середине маршрута. Прямо над нами видно, как, выполаживаясь, уходит к предвершинным скалам участок с очень рыхлым снегом. Переход между снеговой шапкой сверху и льдистой поверхностью собственно бутылки - отрицательно наклоненная стеночка, метр высотой примерно. Если ехать сверху, от самой вершины, то можно, в принципе, с нее и прыгнуть - при условии что вся рыхлая снежная шапка предвершинного участка не свалится в узкое горлышко бутылки, как это было дня два назад... Группа восходителей со смешочками и прибаутками подъедает запасы всяких вкусностей (вода, гадство, замерзла в бутылке), потом Юра спрашивает - тихо - может не надо, Леха? А я и сам уже не знаю надо или не надо. Вам никогда не приходилось съезжать по стенке небоскреба? Но слышу свой голос из прекрасного далека - мол, ерунда какая, сейчас как покатаемся, подумаешь - Бутылка - и не страшно вовсе даже...

Начинаем вырубать полочку под лыжи - крутизна склона такая, что даже повиснув на самостраховке, пристегнуть лыжи невозможно. Ледоруб пляшет в руках, дело идет плохо. Глаз все время выворачивается в сторону предстоящего спуска и выпадает. Юра мрачно поглядывает в мою сторону. Он отлично все понимает и молчит. Сереге, похоже, все по барабану - не нервы у человека, а канаты - он щелкает камерой и делится впечатлениями от окружающего пейзажа - а пейзаж потрясает.

Может, для альпиниста нормально висеть на крючке, когда с одной стороны - скала, а с другой простираются незамутненные дали, где ледопад могучей бело-голубой волной стекает в темнеющую долину, а пики гор, образующие полукольцо Ак-кемской Стены, в самой середине которой мы сейчас и болтаемся, окаймляют эту нереальную картину, - так вот, повторяю, для альпиниста это, наверно, в порядке вещей, они, по рассказам, даже ухитряются гадить на всю эту красоту, будучи подвешенными к стенке, - но для глотки простого горнолыжника это слишком большой кусок. Меня поражает огромность холодной пустоты передо мной (пики напротив), и подо мной (почти отвесный спуск), и надо мной. Прямо напротив невысокая гора, она лишена снега и почти черна, хотя и освещена внезапно пробившимся вечерним солнцем. Между нами лежит просто невообразимое количество пустого воздуха, и этот простор особенно сильно ощущается, когда крохотная отсюда птица пытается проглотить пространство, терпеливо загребая крыльями, кажется, целую вечность. Такую же птицу, только мумифицированную, пролежавшую не один десяток лет подо льдом, мы нашли по дороге на Томские стоянки - останки бедной птахи отдал ледник, истаивая в ручей.

Полка готова . Юра и Сергей держат лыжи, пока я, изгибаясь и изловчаясь встегиваюсь в крепления. Страха как не бывало . Есть лыжи , есть трасса - более или менее сложная - но дело профессионала разбираться с любой трассой, не так ли? Хочу кататься! За работу!

Сергей пытается запустить сигнальную ракету - она шипит, мерзко воняет, но ни с места.

Попер адреналин - пульс, давление соответственно скакнули - подкорректируем парой глубоких выдохов - проверить : очки-каска-темляки-крепления - покрутил головой (размять шею) - осторожно попрыгать на месте, разогреваясь - все готово - ОБРЕЗАЙ! - это относится к Сереге - пижонские носки моих лыж до сих пор привязаны репшнуром к станции (на Горе все должно быть пристраховано - говорит Юра) - и Серега , бормоча что-то вроде "властию, данной мне, исполняю сей обряд обрезания" освобождает мои верные "Россики" от пут, отдает концы, так сказать, а обрезки прячет в рюкзак ("на вечную память" - говорит он, что-то мне не нравится в этой фразе, но сейчас не до того) - пора в путь!

Юра держит в руках карабин самостраховки- все-таки поедешь? - сейчас это просто смешной вопрос - давай, Юра , кормилец ты наш, радетель и спаситель, не томи, выстегивай, выстегивай меня, я знаю, знаю, как бунтует твоя горная душа, как протестует весь твой необъятный опыт против самого ненормального и бесчеловечного поступка на стене - оставить участника без страховки, своими руками сделать это, "но:нам:уже: пора лететь!". И Юра выстегивает. И так обкладывает меня, и мои лыжи, и весь этот пейзаж, и даже ни в чем не повинную птицу вдалеке обкладывает Юра трехэтажным боцманским матом так, что на душе становится светлей - все-таки доволен наш капитан, не подвели мы его.

Я выкатываюсь из-под камня. Надо мной еще метров десять льдистого склона Бутылки, потом стеночка - и заваленный ненадежным пухляком предвершинный участок отделяет меня от вершины. Над ней уже совсем синее небо по которому с неестественной скоростью вылетают облака - одно за другим - и повисают над долиной, отдыхая. Не спеша лесенкой поднимаюсь до стеночки - это самый край "горлышка" у нашей "Бутылки". Добрался. Потрогал. Неужели это не сон? Я спокоен, как удав.

Стартую. Все-таки крутизна здесь жуткая - я на подходе уронил (простебал, как выражается Юра) карабин с ледобуром, так они сначала скользили по склону, стремительно набирая скорость, потом, оттолкнувшись от едва видимого бугорка, надолго повисли в воздухе (уже со свистом), потом еще раз ударились о склон, и, насколько я мог видеть, больше снега не касались - так и просвистели вниз до самого радиуса.

Еду. Снег просто отвратительный - весь в бугорках, ледовых наростах, вмерзшие ледовые обломки от ледопадов соседствуют с пухляком. Лыжи колотит как в лихорадке, я едва их удерживаю. Пока траверсом - все более-менее, но вот приближается уже скала, надо поворачивать - только прыжком! Подбадривая себя воплем ужаса и восторга, прыгаю:все как в замедленном кино, точно, - стена, ускоряясь, проносится мимо меня, пока я, вроде бы быстро, перекладываю лыжи на другой галс.

Приземление! Скорость набралась слишком большая, я несусь траверсом на почти неуправляемых лыжах, которые выписывают подо мной совершенно немыслимые фигуры. Только бы не отстегнулись при ударе о ледяные шишки, думаю я, запрыгивая в очередной поворот. Склона подо мной почти не видно - слишком круто - зато скалы с боков проносятся в пугающей близи - снизу казалось - места завались! - но на скорости Бутылка сужается до размеров... - блин!!! - из-под меня пошла лавинка! Неустойчивый снег на слишком резких перекантовках начинает валиться вниз. Кажется, весь склон подо мной превратился в пылящую реку.

Пытаюсь маневрировать а потоке снежных струй, выруливая на островок безопасности - кусок чистого льда. Поток колотит по ногам все сильнее, я уже едва держусь на лыжах - и вот я на льду! Какое счастье после зыбкого, неустойчивого, коварного снега оказаться на чистом, благородном, надежном льду, на этом наклонном катке, на идеальной горнолыжной трассе, только, может, чересчур крутоватой! Отлично выточенные слаломные "Россики" попадают в родную стихию, не хватает только вешек! Я наслаждаюсь скольжением по ледяной глади под характерный режущий звук кантов, выписывающих чистую дугу.

Ниже ледяного поля склон уже совсем другой - уклон заметно уменьшился, да и снег стал ровным - что-то вроде задутой целины - плотный и гладкий. Еще несколько виражей, небольшой полет - и я на теле пологого ледника, объезжаю ледяные торосы и едва не сбиваю нашего чудо-оператора Сергея Шакуро, уже совершенно замерзшего. Как же я рад его видеть!

На радостях раскидываю все снаряжение вокруг (это была очень удачная идея - каска, например, укатилась в трещину). Снизу подходят хохлы и поляки "Це було круто!", приносят каску - разглядели ее случайно в трещине. Через час спускаются Юра с Серегой.

Полуянов, похоже, еще не может поверить, что кошмар с этими засранцами уже закончился. Серега радостно делится впечатлениями от спуска жоппером. Все счастливы, Валя в домике варит компот.

Господи , спаси и сохрани всех восходителей!

Алексей Куканов. 2000-2001гг.

P.S. Фильм Сергея Шакуро "Фильм о том, как Алексей Куканов в День своего рождения спустился на лыжах по Аккемской стене" стал лауреатом фестиваля горных фильмов "Вертикаль" в 2001 г.